Вот оно, рядом. Рассказ

Описание

В квартире свояка Михаила при ремонте заменили пол. Старые толстые доски, грубые, но ещё крепкие, свояченица Галя решила отвезти на дачу. Попросила меня помочь. Было воскресенье. Я охотно согласился; у меня вспыхнул свой попутный интерес: в коридоре квартиры давно мешались две старые двери,они изрядно надоели, и я хотел их отвезти на свою дачу; участки наши рядом.

Галя наняла в какой-то транспортной фирме машину с почасовой оплатой. Погрузили мы с Михаилом доски, завернули ко мне, закинули здесь в кузов двери и отправились за город. Доехать нам удалось, увы, только до начала дачного городка. Хотя дело происходило 25 ноября, но снег в 2001 году пошёл всего за неделю до этого, и в поле его лежало не больше десяти сантиметров. Однако за сутки до нашей поездки весь день гулял порывистый ветер, и здесь, на месте высоком, снег так крутило, что в лабиринтах дачных улочек выросли целые сугробы. Но, выезжая из города, мы об этом не знали. А здесь нам дальше пути не было. “Газель” буксовала, скаты зарывались.

Испытывая перед шофёром вину, мы трижды выталкивали машину, отгребая от колёс снег лопаткой. Проехать к домику свояка оказалось невозможно. С мучениями пробились всё-таки до места, на котором возможно было развернуться.

Здесь нам пришлось доски сбросить и машину отпустить. А что дальше? Оставить нельзя – разворуют. Поскребли мы пятернями в затылках и решили – таскать на себе. А это аж целый километр.

Кто-то до нас прошёл, правда, по рыхлому снегу, следы проложил, однако тропинка не натоптана, шагать убро;дно. Я сходил пять раз. Михаил – четыре. Доски длинные, тяжёлые, плотные, многослойно покрытые краской, больше двух не унесёшь. Намотались километры…

Двери мои пришлось оставить: после досок они казались слишком увесистыми. С ними я попросился “на квартиру” до весны к хозяину деревенского дома, возле которого мы и разгрузились. Прислонили мы “постояльцев” во дворе к стене сарая – и весь вопрос.

Закончили работу в шесть, по сумеркам. И сразу двинули на электричку, на “Пятый километр”. Времени оставалось в обрез. Пришли на площадку вовремя, но электричка, как здесь случается очень часто, прибыла с опозданием. Правда, на сей раз всего на пятнадцать минут. Но и эти минуты показались мне бесконечными: стоял двенадцатиградусный морозец, а я был одет легко, в расчёте на недолгую энергичную работу и на прогулочную поездку в тёплой кабине автомобиля. Теперь, остывая на тягуне возле широченной в этом месте – два километра – реки Чусовой, моментально и сильно продрог. Калории от лёгкого завтрака давно уже испарились. За день я так проголодался, что во всём теле ощущал в этот момент дрожь и приступ жуткой слабости.

Своим желанием подкрепиться поделился мечтательно с Михаилом: не плохо бы, мол. Он ответил, что у него в сумке есть хлеб и в электричке перекусим. А я и не предполагал, что у него может быть какой-то запас: поездка планировалась всего-то двухчасовая.

В вагоне свояк достал еду: помятые ломтики чёрного хлеба и кружочки копчёной колбасы в крошках хлеба. Потом он развернул газетный комок, из которого оголилась рюмочка на тонюсенькой ножке (!?). Ну почему бы не прихватить с собой в такую экспедицию что-то попрочнее: эмалированную кружку, гранёный стакан. На худой конец – пластиковый одноразовый стаканчик. Он бы в не-
вероятно загаженной электричке (как говорит свояченица – транспорте для бедных) куда больше подошёл. Нет, такое вот эстетство
– хрупкая, изящная тридцатиграммовая рюмочка стеклянная! На ножке, которая была не толще соломинки... В этом весь Миша.

Скрутил он с бутылки пробку с безжалостным хрустом и наполнил рюмочку дорогой водкой “Флагман”, которая оказалась хорошей и не бодяжной. За полчаса пути мы приложились к нежной посудинке раза по три; согрелись, конечно, перекусили. Подкрепились.

А по-настоящему поели уже у него дома. И водку допили, и за чаем посидели. Натруженные мышцы усталого и продрогшего тела блаженно размякли в домашнем тепле, ныли. И крохотная тесная кухня хрущёвки казалась в этот час сказочно уютной, и самая простая и
обычная еда была необыкновенно вкусна – всё как-то неожиданно наполнилось новым смыслом.

Гоняешься в жизни за счастьем, гоняешься, аж вспотеешь... А счастье-то, вот оно – рядом!